Марья
и «Лето-фест»
Главным
ожидаемым событием нашего, как правило, короткого и холодного самарского лета
всегда ( то есть уже который год подряд) был фестиваль… Назовём его
«Лето-фест». Не буду открывать его
настоящего названия. Знающие люди поймут, а не знающим и так всё равно. Была ещё, конечно, «Груша», но та жутко скопрометировала себя в последние годы как дикими пьянками всякой
непонятной гопоты со всех уголков и весей России близлежащих стран, так и общим снижением уровня выступающих. К тому же,
учитывая, что конец июня – время в
которое она проводится - для Самары
зачастую пора довольно холодная, ехать туда многим уже стало сильно в лом. А
вот в конце июля на Поляне уже довольно комфортно, по крайне мере так сильно
уже от холода не помираешь. Во многом благодаря этому обстоятельству и, всё-таки, как ни крути, усилиям
организаторов, Лето-фест у продвинутого
и любящего развлечения народа ( коего в Самаре не так уж и много) завоевал даже,
если можно так выразиться, своеобразный авторитет.
Спиртное
там продавали отвратное, но это никого не смущало. Вином, виски и другой шнягой
народ запасался заранее. Бухать начинали ещё по дороге – в электричке или автобусе. В итоге все пьяные и счастливые
вываливались у входа на грушинскую поляну и шли к спуску с ужасной и легендарной фестивальной лестницы, волоча на
себе и за собой туристическое снаряжение. Затем следовало сутки или двое (у
кого как получалось) пьяно-танцевального отрыва и возвращение домой в состоянии
«еле жив, еле ползу», но, как правило, с хорошими воспоминаниями.
Я
и моя подруга Айгуль в те славные времена старались не пропускать подобных дешевых и разгульных мероприятий и
запланировали наш отъезд с железнодорожного
вокзала в пятницу вечером. К сожалению, моя квартирная хозяйка, которая никогда
не приходила за оплатой вовремя, именно в этот день возжелала приехать за
деньгами день в день. Судя по всему, на выходные у неё тоже были намечены обширные
планы. В общем, пока я с ней валандалась, успеть на электричку у
меня уже не было шансов.
Прибыв
на вокзал, я спросила у расстроенной Айгули:
-
Ну что, по домам? Или доедем на автобусе?
-
А что, имеется какой-то автобус?
-
Да, - сказала я. В семь часов от Поляны Фрунзе отходит автобус до самого места
действия. Только…
-
Только что? - настороженно спросила
Айгуль.
-
На этом же автобусе собирается ехать Машка…
-
Кто такая Машка?
Я набрала в лёгкие воздуха.
-
Машка – это… И поняла, что не могу подобрать слов.
-
Машка – это такая девчонка… Она, в общем-то, хорошая, но с ней можно влипнуть.
И я рассказала ей про нашу то ли
поэтическую, то ли поэтичную сходку на Ленинградке.
Айгуль
молча выслушала меня и сказала:
-
Ничего себе.
-
Вот именно.
-
Так едем? Или как? – тихим неувереным голосом спросила я.
-
Едем, - одновременно и обреченно, и с проблесками надежды в интонациях ответила
Айгуль.
Мы
доехали на городском транспорте до точки
сбора – Поляны Фрунзе и стали ждать фестивальный автобус. Потихоньку к
остановке начал подгребать народ. Внезапно вдалеке замаячила компания из трёх
человек.
-
Ты это видишь? – ошеломлённо спросила я?
-
Даааа! – отозвалась Айгуль. – Офигеть…
Маша
собралась на фест на грушинской поляне, куда весь нормальный народ приезжает в
майках, шортах и насмерть убитых
кроссачах накрашенная и в вечернем платье до самых пят! Нормально так,
чё!
На
самом деле отношения в небольшой компании, которая приползла на остановку,
оказались сложнее, чем можно было подумать на первый взгляд. Маше понравился
мальчик. Он тоже был фанатом той самой местной группы, ради которой она,
собственно, и собралась на Лето-фест. Мальчик же не нашёл ничего лучшего, как
потащить с собой на мероприятие пышноволосую брюнетку, на которую, судя по
всему давно запал, под предлогом того, что она тоже фанатка этой же группы и
вообще прикольная чувиха.
Но
эти подробности выяснились позднее. А пока что мы поздоровались, познакомились
( правда, как зовут мальчика и брюнетку я сейчас при всём желании не вспомню),
загрузились с вещами в автобус и спустя минут десять отправились в путь.
Автобус был старый и тряс как надо, прям изо всех своих сил. Настроение было уже ни к чёрту.
И тут мальчик внезапно решил проявить свои
хорошие стороны, а именно: щедрость и компанейскость. Он вёз с собою вишневую
настойку и стал угощать ею попутчиков, то есть нас. Дорога потихоньку
становилась веселее. Я уже было совсем собралась расслабиться, запрокинуть
голову и позабыть о потряхиваниях автобуса в объятиях музыки, однако намерению моему сбыться было не
суждено. Ибо произошёл печальный дорожный облом: сдохли наушники! Наверное, это
была судьба, потому что именно во время этой поездки я и познакомилась наконец
с Марьей поближе.
Как
вы, наверное, уже поняли, единственным способом дожить до пункта назначения
после безвременной кончины наушников, было поддержание беседы с соседом. В
данном случае с Марьей. Не пытаясь уловить, где начало, а где конец в ее бесконечных, переплетённых друг с другом
историях, я поняла, что человек стал журналистом гораздо раньше, чем,
собственно, начал им работать. Интервьюировать нашинских и иностранных актеров,
вылавливая их на различных мероприятиях, у неё получалось ещё в те времена,
когда она вообще ещё нигде не работала, то есть в дремучие студенческие годы.
Тогда она делала это просто так, для души.
Во
время работы журналистом на местном сайте навык
сей, конечно, отточился. Художники, режиссёры, отечественные и зарубежные
поп-звёзды – никто не мог ускользнуть из цепких рук Марьи. Интервью у одного
небезызвестного арабского поп-чувака она взяла по телефону через переводчика.
Единственным врединой, обломавшим Машку (с лица расказчицы легко считывалось слово
«козёл») стал Стас Пьеха. О нём она рассказывала скрепя зубами.
-
Ты представляешь, это гад сказал мне, что даст интервью после концерта. Я сразу
поняла, что это дохлый номер, потому что
все дают интервью ДО выступления. Ну и чё ты думаешь? Он умотал куда-то
в пригород бухать. У него здесь какая-то тусовка есть, народ знакомый. Ну вот
так ничего и не вышло.
Так
незаметно за этими рассказами скороталось время. Мы приехали, когда на поляне
уже вовсю гремел музон.
Лето-фест в тот год был дождлив. Мы с Айгуль как-то
быстро убежали в одну сторону. Машка – в другую. Она собиралась бухать в лагере
организаторов. Потусили мы хорошо. Поплясали, побегали, увидели Лекса Шанте под
ручку с дамой. Лекс притащил на поляну двухлитровую баклашку виски, смешанного
с колой. Предложил угоститься, но мы отказались. Я – потому что не люблю виски,
Айгуль – кто знает почему.
На
утро Айгуль поняла, что простыла. И, скорее всего, серьезно. У меня страшно болела голова. Но… Нас ждала
шестичасовая электричка. И тут на мою погрязшую в мигрени голову обрушился
садистский по своей пронзительности
звонок:
Сморщившись
от спазмов в левом виске я еле-еле нашла
в себе силы, чтобы взять трубку.
-
Вы проснулись? Вы же счас на электричку?
Не останетесь на вторую ночь?
-
Нет, прошептала я, - мы счас уезжаем.
-
Я с вами тогда пойду! Ждите меня.
Мы
встретились с ней уже у самой лестницы.
-
Ты представляешь, что было? Было такое нервное напряжение, что я еле выжила.
Меня, по ходу, сглазили. Не знаю кто, но это неважно. Как я это выяснила? Ха!
Ты представляешь, я выпила почти ничего. Мало того, я можно сказать только начала пить. И мне сразу вдруг стало так плохо. Я
проблевала полночи. Еле живая была. Там был один друга Никиты ( Никита был
давнишним приятелем Машки и одним из организаторов феста). Художник. Он мне
помогал. И байкер (байкеров наша героиня знавала много, поэтому этого персонажа
идентифицировать не удалось) тоже мне помогал. Но всё равно было очень тяжело.
Надо
отметить, что этот трагический по смыслу монолог Маша произносила твёрдым и
бодрым голосом, лихо взбираясь вверх по отвратительной грушинской лестнице. Мы
с Айгуль ползли наверх похмельные и хмурые, удивляясь энергии этой неутомимой
женщины.
В
электричке рассказ о её «лето-фестовских» страданиях был многократно повторён и оброс
многочислеными подробностями, упомнить
которые я не смогла в силу тогдашнего полусонного состояния своего мозга.
Наконец
на вокзале я простилась с несчастной простывшей Айгулью и неугомонной Марьей и
счастливая от того, что дом так близок, побрела домой.
Суббота
и воскресенье выдались скучными и не
ознаменовались какими-либо интересными событиями. Но даже самые тоскливые выходные всегда лучше
будней. Понедельник же новой трудовой
недели, оказался, как и почти всякий понедельник, нервным и муторным. Раза два
я переругалась с начальником, наорала на дальнобойщиков, на их хозяев и коллегу-армянина,
сидевшего от меня слева, и в тысячный
раз подумала о том, как меня всё достало, и как хочется всё послать и … как
каждый раз я это делала в конце рабочего дня,
вынырнула из вкладки со служебной почтой и погрузилась в фейсбучную. В фейсе я переписывалась с
малым родом, из Германии, но который при этом работал айтишником где-то посреди
швейцарских альп. Ему на работе вечно хотелось спать, а мне есть. В очередной
раз пожаловавшись Петеру на неимоверный голод, я решила посмотреть, что меня ожидает на
славянских просторах «Вконтакта». А там в личке красовалось
послание моей недавней фестивальной спутницы Марьи, гласившее следующее: «Привет!
Слушай, расскажи мне немножко о том, что там творилось. Меня там считай, что не было. А то я всё-таки статью
про фестиваль написать хотела».
«Эээээ…
Ну ты знаешь, - ответила ей я, - ну там
были эти ребята которые на всё про всё скрипичные каверы делают. Как их там… «Энергия», И ещё
эти чуваки, ну там знаешь, парень и девка. Но если б не девкин голос, то там
было бы непонятно, кто парень, а кто
наоборот, потому что он с длиннющими
волосами, а она наоборот с короткими. И
вообще он на бабу-лесбиянку похож, а она на мальчика из сладенького бойс-бэнда. Как же их там зовут…. А точно! «Майонез». Короче, они
мне даже понравились немножко. Ну и эти трэш-мены - старпёры , как же их… О,
«Викинги с Марса». У них ещё были костюмы, изобравшие что-то вроде
индустриальных фаллосов. По крайней мере, Айгуль так это назвала».
В
общем, этого сбивчивого рассказа о моих разрозненных впечатлениях хватило,
чтобы Маша накатала на местном сайте скромненькую статейку на четыре абзаца, в
которой скрипичные каверы почему-то исполняла группа «Майонез», а «Энергия»
оказалась «необычным и ярким дуэтом, в котором непонятно, где начинается ян и
кончается инь». «Господи, - в ужасе
подумала я, - ведь девки из «Энергии» могут это и прочитать. Они ж явно все
отзывы про свои выступления гуглят. А тут фест… Как-никак событие. Хорошо, что она хоть про викингов
ничего не напутала и костюмы «футуристическими» назвала, а не средневековыми, к
примеру. Однако по-настоящему я испугалась, когда увидела внизу страницы рядом
с привычной подписью Марья Даровитова своё имя. Да-да, за сообщенные ей
сведения она решила взять меня в соавторы!!!
Шло
время, я покинула фирмульку, работа в которой чуть не довела меня до нервного
срыва, съехалась с Айгулью и начала встречаться со своим любимым. И как-то так
получилось, что вроде и не собиралась я уже на Лето-фест 2014-го года, но
внезапно собралась. В хэд-лайнерах значилась одна столетошняя и неимоверно
популярная в лихие девяностые группа, до
сих пор любимая самым стервозным из моих бывших начальников. Фронтвуменша
группы сей была лиха как сами девяностые, а музон был в принципе ничего, потому я в последний момент всё же
решилась поехать. Уже с пятницы на «Лете» тусовалась моя подруга Леночка.
Поскольку
одной мне ехать в электричке было скучно, я залезла во «Вконтакт» и написала
Марье, которая всегда за любой кипиш. Марья отозвалась поначалу вяленько. Типа
она там уже была в пятницу. И уже вернулась.
Но тут же вспомнила о непочатой бутылке домашней вишнёвой наливки,
которая так и молила, чтобы её выпили. И решилась.
Мы
встретились не на вокзале, а на ближайшей к моему тогдашнему месту жительства
станции. Что удивительно, на перроне почти никого не было и ехали мы в
полупустой электричке, что вообще было как-то нереально для этой эпохи дачников.
Машкина наливка оказалась реально восхитительной и так же восхитительно
отшибала мозг. Она отшибла мне его настолько, что я потеряла свой спальник,
подаренный мне на днюху моими дражайшими
подружками. До сих пор остается загадкой, оставила ли я его в электричке, выпал
ли он из моей пьяной руки, ускользнувшей из-под контроля моего одурманенного
мозга при спуске на поляну по отвратительной грушинской лестнице, был ли он,
несчастный мой, забыт в сумятице, когда волонтеры цепляли нам на запястья
бумажные фестивальные браслетики. Это уже было неважно. Под наливкой той я себя
не помнила. Пообнимавшись со встретившими нас Ленкой и её подругой Наташей, мы
с Машкой отправились в их лагерь. И вот когда я начала скидывать своё шмотьё в
Наташкину палатку, я возопила:
-
Твоййййййюю мать! Чёрт!!!
-
Что случилось? – Поперевсполошились девчонки!
-
Спааааааальник!!!
У
бедной меня чуть не приключился инфаркт. Я внезапно представила, как охренительно
холодно будет ночью. Потому что так
невероятно зябко летом в наших краях бывает только на этой чёртовой
поляне. «Господи, помоги мне пережить
эту ночь», - взмолилась я.
-
Да ладно тебе, - одёрнула меня Машка. - Зачем вообще спать на этом фестивале?!
По крайней мере я в эту ночь спать не собираюсь. С этими словами она
развернулась и отправилась в ночную мглу клеить мужиков.
На
самом деле концерт старпёрской группы оказался хорош. Девка
пела охерительно. Назвать её
бабой ни у кого не повернулся бы язык, ибо несмотря на то, что было ей уже
сорок с гаком, дать на вид ей можно было от силы лет двадцать семь. Свою
юношескую лысину она с возратом сменила на
афро-косички и танцевала на холоднющей грушинской сцене в чём-то, что должно
было, по-видимому, изображать шаманское рубище, глубоко за полночь БОСИКОМ.
Глядя на неё мне становилось всё холоднее, и предчувствия страшной ночёвки всё
сильнее сжимали мне сердце.
Понурая плелась я за
девками в лагерь в третьем часу ночи. Я
не знала даже, кого или что мне следует материть. Себя, Машку, Машкину наливку
в конце концов? Всю ночь я тупо пыталась
не сдохнуть. Я то прижималась к соседкам, то сжималась калачиком, то почти
плакала и умоляла утро настать поскорее.
День
меня воскресил и придал мне сил. Во время сборов раздался звонок от Машки.
-
Привет, я счас к вам приду!
-
Ок, приходи, - обессиленно промычала я.
Женщина-лето,
женщина-жара примчалась буквально через три минуты и принялась за рассказы. Она
реально не сомкнула глаз в эту ночь.
Вернее было сказать, что это была уже вторая ночь, в которую она эти самых глаз не смыкала. Она
шаталась всю ночь по фестивалю от одной
знакомой компании к другой, поссорила, а потом помирила какую-то парочку, а о
концовке отыскала на территории караоке и соизволила в нём поорать на рассвете
«Ленинград».
«Машенька,
объясни мне, откуда у тебя столько сил?», - подумала я, но вслух озвучить свой
вопрос так и не решилась.
Закинув
рюкзаки, мы лениво поплелись за скачущей чуть ли не вприпрыжку скачущей Марьей
на электричку.
____________________________________________________________
И
вот уже прошло немало воды с той ночи. Лето-фесты, как им и полагается,
случаются каждое лето. И в семнадцатом году случился наконец даже такой реально
жаркий фестиваль, когда спальники, сука, нам вообще не понадобились. Мы
выползали из палаток и ночевали на воздухе, чтоб не задохнуться. В принципе, я
была счастлива. Жару я люблю. Однако, по-настоящему знойно на «Лете» в те дни
всё-таки не было. Потому что самый горячий персонаж так на сцене и не появился.
Женщина-солнце, женщина-жара решила остаться в городе.
И
хоть потусили мы хорошо, всё равно было ощущение, что в мозаике праздника не
хватало какой-то важной детальки. Было ощущение какой-то недоделанности и
незавершённости. Как будто зимние праздники без салюта. Вроде всё есть: дед
Мороз, Снегурка ёлка, разноцветные шары на этой самой ёлке, а грохота петард за
окном нет. Вот как-то так….
[/MORE]